Елизавета Трусевич_Лида

Сценарий полнометражного художественного фильма занял второе место на конкурсе на лучший сценарий, проводимой Национальной киностудией "Беларусфильм" в 2007 г.

Это был самый обыкновенный класс. Цветы на подоконниках, видимо, принесенные учениками из дома. Детские рисунки, развешанные на стенах. Рисунки все очень разные, и ужасно похожие друг на друга. Дети рисовали своих родителей – маму и папу. Со стен смотрели десятки пап и мам. Почти все отцы были в военной форме, с медалями и орденами. У кого больше, у кого меньше. С войны вернулись уже те, кто вернулся. А те, кто не вернулся – иногда еще возвращались, но чаще все-таки нет… 

Дети - разных возрастов от десяти до шестнадцати - стояли, что называется, «руки по швам», и хором пели: «С боем взяли город Брест, город весь прошли и на главной улице название нашли…». Дети старательно открывали рты, и пели довольно таки хорошо.

На пианино играла женщина лет 30.  Светлые волосы ураны со лба и  аккуратно уложенные на затылке – поэтому лицо совершенно открыто – видна каждая черточка лица – большой лоб, и ямочка между носом и губой, и раскосые темные глаза.

Быстро бегают по клавишам ее пальца, женщина тоже поет «А название такое прямо слово боевое…».

У окна стоит рыжеволосая девочка, она тоже старательно открывает рот, но все время отвлекается, вертит головой в разные стороны. Вот за окном залаяла рыжая собака. Интересно. Или о стекло бьется большая муха. Тоже интересно. По дороге, к школе, идет военный лет 35 – среднего роста, с выгоревшими соломенными волосами. Он остановился, закурил…

… В классе поют дети. Учительница играет. Девочка смотрит в окно.

Рыжая собака лает, и прыгает возле военного. Видно, узнала. Он потрепал ее по шерсти, и пошел к окну.

…Девочка видит, как незнакомый человек идет к окну и улыбается. Видит его серые глаза, видит, как он щурится от солнца. Он подошел к окну… Он видит весь класс. Видит веснушчатое личико девочки, видит спину учительницы, и ее светлые волосы, собранные на  затылке. Девочка перестала петь и просто пристально смотрела на военного, чуть приоткрыв рот, как это бывает у детей.

 Военный приложил палец к губам (мол, тихо). В окно заглянула рыжая собака, встав на задние лапы. Девочка рассмеялась и постучала пальчиком по стеклу. Военный улыбнулся.

Он видел из окна, как учительница перестала играть на пианино, и обернулась к ребятам – что-то, сказала, глядя на рыжую девочку (видимо ругала). Наверное она сказала что-нибудь вроде: не отвлекайся или о чем ты только думаешь или то, что слышал каждый из нас – опять ворон считаешь? Девочка опустила глаза, ничего не ответила. Тогда учительница встала и подошла к окну. Она хотела задернуть штору, но вдруг замерла, глядя на военного. Он улыбнулся.

Женщина что-то крикнула (видимо, его имя), и хотела открыть окно. Но у нее это не получалось. Оконное стекло чуть позвякивало, но рама не поддавалась. Тогда она выбежала из класса.

Дети все прильнули к окну. Ребята видели, как женщина подбежала к военному, как она секунду смотрели на него, а потом сильно обняла и зарыдала.

Из окна первого этажа на военного и женщину смотрели ребята. Из другого окна на них смотрели другие дети и учителя. Школа маленькая, но из каждого окна на улицу выглядывают люди.

-Майя… Ну, хорошая моя, ну что ты? Майя… - военный гладил женщину по голове. В руках у него осталась одна шпилька из пучка волос.

-Не плачь. Я прошу, тебя. Майя, ты слышишь меня, Майя?

Он вынул из ее волос вторую шпильку, третью, и разбросал светлые длинные волосы по плечам.

Майя, наконец, взглянула на военного. Лицо у нее было все красное от слез, заплаканное, и от этого она казалось моложе.

-Я… Я уж думала… Паша! Боже ты мой… Прости, я думала… - Майя снова заплакала.

-Нет, нет…  Я живой, я здесь…  Я тебе писал… Я же шофер, таких ценных как я не сразу домой…

-Я не получала, - ответила Майя.

-Ну, значит, еще придет… - улыбнулся Паша. - Ну, не плачь. Я только о тебе и думал, каждый день я о тебе думал… Ты слышишь, Майя?

На столе стоит радио. Оно включено на всю громкость, и слышны знакомые всем слова песни: «С боем взяли город Брест…». Тот, кто с боем взял город Брест заходит в квартиру. Заходит осторожно, как чужой. За ним семенит Майя. Павел останавливается посреди комнаты и удивленно оглядывается. Не узнает. Майя следит за его взглядом. Она на голову ниже Павла, и смотрит на него снизу вверх.

-Павлуша, я сейчас на стол соберу… Я скоренько.

Павел достает папиросу.

-Можно? Я в форточку?

-Кури, Павлушка! Кури прямо здесь, в комнате… Я от табака совсем отвыкла… Теперь снова привыкать буду.

-Когда – то ты этого не любила, - Павел выдохнул дым.

Майя глубоко вдохнула воздух, посмотрела на Павла и улыбнулась.

-Теперь все можно… - она провела рукой по его щеке. Павел притянул к себе Майю и крепко обнял ее. Через плечо жены он увидел, на стене четкий след – от картины. Обои  в мелкий цветочек везде выцветшие, а в этом месте совсем новенькие. Если бы не этот четкий квадрат Павле бы никогда не вспомнил об это картине.

-А где Медведи? – тихо спросил Павел.

-Здесь Павлуша, здесь… - Майя суетливо побежала к шкафу и достала оттуда картину Шишкина «Утренний лес».

-Ты понимаешь, Пашенька, рама на дрова пошла, ну я и не вешала. Без рамы как - то некрасиво… Но я повешу, если хочешь, - Майя вытирала пыль с картины тряпкой. 

-Успеется, - Павел взял у Майи из рук картину  и положил на диван. Подошел к Майе и провел рукой по ее волосам, по ее лицу. Майя внимательно следила за его взглядом.

-Ты отдохни, Павлушенька, посиди… С дороги – то небось устал? А я  на стол пока накрою. Вечером девчонки придут… Они на тебя поглядеть хотят. 

На стене висела картинка, нарисованная карандашом. Это Майя. Дружеский шарж на нее.

-Ты все такая же, Майка… - Павел провел пальцем по рисунку.

-Будешь меня еще рисовать? – улыбнулась Майя. – Ты ведь хорошо рисовал…

-Я разучился…

          -Всему заново научишься…

          Майя ушла.

Павел прошелся по комнате. Пустая комната – ничего нет. Только стол да кровать.

-Майка! – закричал Павел. – А пианино где?

-Так на дрова пошло, - послушался голос Майки.

Павел помолчал, и громко крикнул:

- Ерунда, я тебе еще куплю!

Он открыл шкаф. Там висело совсем мало одежды - одно женское пальто, одно белое платье и одна белая мужская рубаха.

Павел воровато оглянулся на дверь, и достал из шкафа свою рубаху. Быстро снял гимнастерку, и попытался надеть рубаху, но пуговицы не застегивались. Мала стала, в плечах узкая. Павел тут же снял рубашку и повесил обратно.

Вошла Майка. В руках у нее гора тарелок. Майя дала Павлу держать эту гору, а сама проворно расставляла на столе по одной. 

-Так… Здесь будут Иришка сидеть, здесь Тамарка, по правую руку от тебя Тимофеич, по левую  Тоня, я у двери, еще тарелка для Нинки… Да, еще Валентина с матерью придет и Верочка. Одна тарелка лишняя… Так, никого не забыла, кажется…

-Да ты что, хозяйка!  -  Павел с грохотом поставил на стол одну тарелку, быстро достал из буфета еще несколько тарелок и начал беспорядочно расставлять их на столе. 

-А Леха, Витька… Я и Тимофеича хотел повидать, и Петровича…

Майя мельком взглянула на Павла, и отвернулась.

-Павлушка… Леша погиб. Еще в 41. Тоня сразу похоронку получила. Виктор пропал без вести… Верочка с ума сходит… А Тимофеич может и придет, я не знаю…

Павел машинально повертел в руках одну тарелку, и тихо спросил:

-А Петрович?

-На него месяц назад похоронка пришла…

Павел отошел к окну, закурил. Майя видела  только его спину – она не видала его лицо в эту минуту. Майя начала убирать со стола лишние тарелки, и вышла из комнаты.

За столом сидят гости – человек семь. Павел на Майя на «свадебном месте» во главе стола. На Майе то самое светлое платье, светлая коса заплетена на затылке корзиночкой. За столом одни женщины (многих из них мы видели в окнах школы) - женщины разных возрастов, хорошенькие и не очень. Кроме Павла еще за столом сидит Григорий Тимофеич – красивый  человек лет 45, с темными каштановыми волосами.

-Ну что, пехота? За победу? – спросил Тимофеич, поднимая рюмку.

-Так точно, Василий Тимофеич, за победу!

Гости встали.

-Говори, Павлуша! - шепнул Тимофеич.

-Ну что, дорогие женщины, дорогие товарищи?  - Павел сильно смущается. – Выпьем за самую долгожданную, самую желанную победу? Которую мы с вами выдюжили, выстрадали… Ну, за победу, за мир, за нашу любимую прекрасную Родину!

 Зазвенели бокалы. 

Майя еще наложила Павлу картошки. Прислонилась к его плечу, и смотрела на него. Павел ел с аппетитом. Майя уже отвыкла от его лица, и теперь он казался ей и чужим, и близким. Как впервые дни знакомства, когда она уже любила его, но еще почти не знала. За эти четыре года Майя не раз вспоминала, как они познакомились. Это было в начале 40 года. Прямо под Новый год. Тогда из Майиного класса пропало два ученика – Коля и Толя – обоим было по пятнадцать лет, и оба они были самыми отпетыми хулиганами в школе. На классной доске ребята оставили «записку» - «Уехали в Испанию». Майя остановила первую попавшуюся машину, и поехала к железной дороге, искать мальчишек. Водителем первой попавшейся машины был Паша. Беглецы, конечно, нашлись. А ровно через год Майя и Паша поженились. Майя не могла поверить, что пару дней назад, она приклеивала фотографии Коли и Толи на школьный стенд, и сама, синим карандашом писала под карточками: «1926-1944», «1926-1943».

Майя слышала со всех сторон:

 -Ну, ты, Майка счастливая, дождалась мужика!

-Расскажите, Павел Иванович, ну расскажите нам, за что вы медаль получили?

-Да, повезло, так повезло!

-Ну, чего вы пристали, балбатухи! Дайте Пашке поесть, - единственный мужчина за столом кроме Паши был учитель труда - Тимофеич.  

-Павел Иванович, поухаживайте за женщиной… - сказала Иришка – боевая, красивая. Волосы у нее коротко стриженные, вьющиеся, носик курносый, платьице облегает ее ладную фигурку. Ириша красива той простой, ясной красотой, которая немыслима без физического здоровья.

Павел встал и наложил Иришке жаренного сала с картошкой. Когда он накладывал, то невольно был близко к Ирине. Она смотрела на него, видела его небритую щеку. Павел подошел к другой гостье – молоденькой, веснущетой Верочке – ей лет 25, не больше. Когда она ей накладывал, то Верочка отодвинулась от него, что бы Павел не случайно не коснулся ее.

Другие женщины тоже смотрели на Павла. Все они перешептывались друг с другом, о чем-то его спрашивали.

Павел сел рядом с Майей.

-Ну что, дорогие мои, давайте помянем тех, кто не вернулся, тех, кто погиб за Родину, - Павел поднял бокал, встал. – За ваших мужиков, которые не  щадили себя ради вас. Вечная им память!

Все встали.  Одна из женщин - смуглая, чернявая женщина лет 40 заплакала и вышла.

-Павел Иванович, а моего Витю не встречали? – спросила Нина.  

Павел отрицательно покачал головой.

-Прости, сестренка, не пришлось.

 Тимофеич играл на гармони, а Нина протяжно, тоскливо запела:

-Ночь темна- темнешенька

В доме тишина

Я сижу, младешенька,

С вечера одна… 

-Нинка, не нагоняй тоску… - разозлилась Иришка, она подошла к Тимофеичу и что – то шепнула ему на ухо. Тимофеич заиграл бодрую музыку. Но Нина словно и не слышала бодрый мотив, а пела не в тему – все так же грустно и протяжно:

Словно мать желанная

По сынке родном,

Плачет неустанная

Буря под окном…

     На середину комнаты выскочила Иришка, и начла отплясывать. Танцевала она хорошо, лихо. Весело пела:

-Лейся песня на просторе,

Не горюй, не плачь, жена,

Штурмовать, в далеком море,

Посылает нас страна…

Женщины пели одновременно – одна грустно и протяжно, другая весело, приплясывая. Нина замолчала первая.

    -Павел Иванович! Негоже женщине одной танцевать, кавалеру не хватает! – крикнула Ириша.

Павел снял китель и тоже пустился в пляс. 

-Ну, теперь с законной танцуй! – Иришка перевела дух и села на место. Майя только встала из-за стола, но ее опередила Тоня – высокая белокожая женщина лет 30.

-Успеет еще с законной-то, дай-ка и нам вдовам, поплясать!

Павел танцевал с Тоней. Майя смотрела на них, улыбалась и плакала.

Тимофеич отдал гармонь Верочке.

-Играй, девонька, мне тоже плясать охота!

Только сейчас стало ясно, что Тимофеич без ног – когда он сидел за столом, то было не видно, что он на коляске. Павел танцевал с Ниной, а Тимофеич взял за руку Валю и они танцевали своеобразный танец.

Майя смотрела на них, улыбалась и плакала.

-Да ты что, Майка? От счастья что ли?

-Ага, даже самой не вериться… - прошептала Майя.

Вечер. На небе неяркие звезды и тощий серпик луны.

Посреди комнаты стоит накрытый стол – почти все съедено и выпито. Майя убирает и на столе появляется «башня» из грязных тарелок.

Где-то под окном слышны не ясные голоса (говорят три человека и Павел):   

-Ну, Пашка, бывай! (голос Тимофеича)

-До завтра,  Тимофеич… (голос Павла)

-Ты Павлуша, танцевать – то не разучился! (голос Иришки)

-С такой-то танцоркой как ты и научиться недолго.

Майя бросила убирать стол и подошла к окну. Она встала за занавеской и слушала.

-Да уж, каким был героем, таким и остался… (голос Нины)

-Ну, уж Майке повезло с мужиком! (голос Вали)  - Счастливенько, Павел!

Майя улыбалась, гордая за мужа.

Хлопнула входная дверь. Майя быстро отошла от окна. Достала из шкафчика чистое белье, и аккуратно застелила белую простынь на кровать, взбила подушку. Взяла из буфета чистый стакан. Ушла и тут же вернулась со стаканом воды. Поставила его на комод, рядом с кроватью. 

В комнату вошел Павел, насвистывая какую-то мелодию. Он вытирал полотенцем голову, и не сразу увидел Майю.

Она сидела на кровати, в длинной ночной рубахе, и пристально смотрела на него. Майя встала, подошла к Павлу, взяла у него из рук полотенце, и сама начала вытирать ему волосы.

-Прости, я немного выпил, - Павел неловко улыбнулся. – Я так давно не видал всех…

Майя кивнула. Она расстегнула ему пуговицы на рубашке. Павел, опираясь на ее плечо, подошел кровати, и упал.

-Майя… Майка, - прошептал Павел.  – Я все время о тебе думал…

Майя провела рукой по его лбу.

-Спи, Павлушка, - она закрыла ему глаза.

-Теперь все будет хорошо… Я тебе обещаю. Мой любимый, мой хороший…

Павел, как ей показалось, заснул. Она подошла к окну, зашторила занавески, и села рядом с Павлом, на кровать. Он спал беспокойно, во сне вздрагивали мускулы на его лице. Майя села на край кровати, рядом с Павлом, несколько секунд она смотрела на его взволнованное лицо. Павел что – то промычал во сне, и Майя тихо прошептала: «Т-ш-ш… Все хорошо…» Женщина укрыла Павла одеялом и легла рядом. Павел ворочался во сне, стонал.

-Ну-ну… Т-ш-ш… Мой любимый, мой хороший…

-Лида, - тихо сказал Павел.

Он сказал это слово неясно, так, что  Майя не знала: послышалось ей женское имя или нет…

-Что? - Майя резко отшатнулась от него.

Павел дернул во сне головой, что-то невнятно сказал.

Женщина встала с кровати, выпила стакан воды, который сама же поставила на тумбочку.

Паша снова что-то сказал, но так невнятно, что Майя не разобрала  - то ли «Да», то ли «ЛИДА».

Майя встала перед кроватью на колени и заглянула Павлу в глаза. Ему снилось нечто плохое.

-Т-ш… Паша… Пашенька… - тихо сказала она.

-Лида, - повторил Павел. Повторил внятно, ясно. Так, что жена разобрала каждую букву.

Павел повернулся, и Майя увидела на его спине шрам от пулевого ранения.