Елизавета Трусевич_О!

Сценарий полнометражного художественного музыкального фильма

Слышится, как кто–то тоненько, мелодично поет: «О!..О!..О!..»  Потом этот голос берет более высокую ноту: «О!..О!..» И еще боле высокую: «О!..»

На экране возникает название фильма: «О!»

У камеры № 30664 сменялся караул. На место старого  «стрелянного» охранника с обветренным суровым лицом встал совсем еще мальчишка с рыжими взъерошенными волосами. Форма ему была совсем не к лицу. Лицо детское, с голубыми глазами и россыпью мелких веснушек. А форма строгая, по швам.  Старый дал закурить молодому, участливо похлопал его по плечу и назидательно сказал:

- Ты этим подлюгам спуску не давай. Чуть что – револьвер на спуск. Усек?

Молодой кивнул. Старый мельком взглянул на часы:

- Через час обед. Да не для тебя, парень!  Для этих… - он кивнул в сторону камеры № 30664.  – Инструкцию знаешь?  С заключенными не разговаривать, не…  - но молодой перебил его.

- За пять лет службы я ни разу не сидел на гауптвахте. – отрапортовал молодой, гордо вскинув лохматую голову.

- Молодец, парень! – старый похлопал его по плечу. – Я сидел восемь раз и навсегда осел здесь. Черт его знает что хуже?  - старый оскалил зубы (это он так рассмеялся). Старый достал из кармана еще две сигареты и протянул молодому:

- Да бери, не ломайся. Пригодиться!

Так поменялся караул у камеры № 30664. Старый ушел, а молодой остался.  Шаги старого становились все тише и тише. Наконец, затихли совсем.  Теперь отчетливо были слышны шаги молодого. Он ходил взад – вперед, у железной двери. Ходил – ходил. Остановился.  А шаги все равно слышны.  Молодой прислушался. Ага! Это топает за дверью заключенный.

-Эй! – шаги за дверью затихли, но раздался приятный, с хрипотцой, голос, - Эй! Господин охранник!

Охранник не отвечал. По инструкции. Он сделал суровое выражение лица, даже белесые брови сдвинул. Получилось совсем не страшно, а скорее смешно.

-Послушай! – не унимался заключенный. – Ну, будь ты человеком!  

Охранник заткнул уши.

-Мерзавец! Деревяшка проклятая! Подлюга! Что б тебе… - разразился  ругательствами заключенный. Пауза. Охранник вынужден уже не затыкать уши, потому что пальцы ему нужны были для того, что бы закурить.

-Ну, дружище, я тебя прошу! Дай мне света!  Ну, хоть свечу или там спичку!  Письмо дочке написать, а?

 -Вы один из немногих заключенных не поносите охрану… Я бы вам помог. Написал письмо за вас. Но у меня нет ни бумаги, ни ручки, – сказал охранник.

Тут же из – под двери камеры «вылез» чистый лист и обгрызенный карандаш.

-Диктуйте! – сухо сказал охранник.

-Только пишите разборчиво. Моя Маргарита еще плохо читает.

Охранник  послюнил карандаш начал аккуратно выводить буквы:

- «Привет Маргарит! Мое путешествие продолжается успешно, настроение отменное. Скоро я вернусь к тебе. Но не один. У меня появился замечательный друг, который утверждает, что он домовой. А зовут его Алдибиронтифорникофокос.»

-Как, как? – не понял охранник.

Заключенный быстро, скороговоркой повторил имя своего друга и продолжал диктовать дальше.

-«… Если ты увидишь звезду на небе и, прежде, чем она закатиться, повторишь это имя 17 раз, то найдешь колечко с алмазом в первом же следу коровы, которая будет шагать по снегу после метели среди пунцовых роз на помидорных кустах...»

-Подождите, - перебил заключенного охранник. – Я возьму второй лист… Ну, на вроде копирки.

-Это еще зачем? – не понял заключенный.

-Если вы не против, я отправлю такое же письмо своей невесте. Она живет в другом городе…

-Думаю, для девушки можно придумать что–нибудь понежнее.

-Вы мне поможете? – спросил охранник.

-Обед! – послышался звучный бас. – Обед!

К камере № 30664 подошел ленивый толстый человечек с баландой в руках. – Обед! – на одной ноте твердил он. – Обед!

-Дай я сам отнесу, – охранник взял из рук толстяка тарелку каши.

-Это еще почему?  - не понял толстяк.

-Номер 30664 очень опасен. Он убил восемь человек. Вы можете стать девятым,  – прошептал охранник.

Толстяк покорно отдал баланду и приговаривая « обед» удалился. Когда шаги утихли, охранник, опасливо оглядываясь, открыл дверь камеры. На нарах лежал невысокий тощий человек с усами.

-Зачем вы сказали ему, что я убийца?  - обиженно сказал заключенный.

-А вас так волнует общественное мнение? 

-Даже вор боится за свою репутацию.  И гордиться тем, что он не убийца,  – ответил заключенный.  Он взял из рук охранника баланду и съел одну ложку жидкой овсяной каши.  Охранник робко присел на край нар.

-А … а за что вы здесь?  - прошептал он.

-Я работал в банке.  Дальше продолжать?

-Растрата казенных денег, да? – участливо спросил охранник.

Но заключенный не ответил. Он вдруг резко вскочил с кровати (да так резко, что кровать накренилась, и охранник упал на пол) и подбежал к окну. Видно было, как по улице шла девочка лет семи с двумя тоненькими косичками.  Тук-тук стучали ее каблучки. Одной рукой девочка размахивала, а в другой держала футляр со скрипкой.

-Она проходит здесь каждый день. Я бы так хотел, что бы и моя маленькая Маргарита научилась играть на скрипке, – тихо сказал заключенный.          

-Сколько ей лет?

-Всего-то семь. Она такая маленькая… Бедная моя девочка. Она не заслужила такого отца.

Заключенный запел. Ему подпевали с других камер:

                    Маргарита, Маргаритка, моя девочка

          До семнадцати осталось десять лет

          Расцветут Маргаритки на веточках

          Соберу тебе целый букет.

          Маргаритка – есть цветы такие

          Синеглазые, веселые, с  веснушками

          Косы у них ярко – золотые

          А в рученках куклы да игрушки. 

             Спи, спокойно, повернувшись на бок

             И не бойся темной – темной ночи

              Говорят Маргаритка – цветок

              Скоро деревцем станет цветочек.    

              Двадцать лет пройдут – такие дали

               Но одно  я знаю точно - точно

               Для меня останешься ты маленькой

               Маргаритой, Маргариткой, доченькой!

Охранник хотел сказать что-то ободряющее, но не знал, что говорят в таких случаях.

-Ну… Вы еще молоды.

-Я уже молод, – усмехнулся заключенный.

-Дочка еще будет вами гордиться, – тихо сказал охранник, рассматривая пуговицу на манжете, – вот увидите.

-А почему бы и нет? – неожиданно рассмеялся заключенный. – Знал бы ты, как я хорошо рисовал! Мой дядька был аптекарем, и все баночки с лекарствами я разрисовал разными картинками. 

-Ну вот! А вдруг вы будите знаменитым художником.

-Нет уж! С живописью я завязал так же крепко как с воровством.

-Почему? – не понял охранник.

-Одна девица попросила нарисовать ее обнаженной… Вобщем – то ничего особенного. Ну, скажем, для Рубенса или Давинчи. Но я-то был ни тем и не другим.  Когда эту картинку увидел ее отец… Ох! Даже сейчас я чувствую себя лучше, чем тогда.   

Заключенный говорил громко, эмоционально. Размахивая руками.  А охранник сидел на кровати, машинально ел овсянку и слушал, слушал, слушал…

-Вы удивительный рассказчик.  Может… может вам стать писателем?  - охранник протянул заключенному сигарету.

-А почему бы и нет? Я буду писать трагедии, как Шекспир!  Хотя нет, зачем моей малышке плакать. И так она будет плакать над моей трагедией.

-Напишите комедию, – предложил охранник. – Люди так редко смеются.

-Верно! Ты славный парень, – заключенный похлопал нового друга по плечу.

Охранник весело запел:

  – Но как мне подписаться?

-А как вас зовут? – спросил охранник, с уважением заглядывая в глаза новоиспеченному писателю.    

-Сейчас я всего лишь номер 30664.  Это слишком много для одного человека.

-Подпишитесь Шекспиром.

-Не-е-ет. Один такой уже был – заключенный расхаживал по  комнате как лев в клетке. – Когда – то в дядюшкином справочнике по фарматологии я вычитал одну забавную фамилию… Оссиан Анри. Звучит?

-Слишком длинно, – возразил охранник.

-Верно. Можно сократить. Просто О.Генри. Так лучше?

-Намного.

-Что ж, осталось только написать книгу.

-Имя и поклонники у вас уже есть, – обнадежил его охранник.

Охранник и новоиспеченный О.Генри поют дуэтом:

         Говорят, писатели ждут лиру

          И видят цветные сны

Будешь вторым Шекспиром

          Или же третьим Толстым

После каждого куплета из других камер подпевают заключенные: «Йо – хо – хо!»

          Не забыть и классику тоже

           Поэтому классик есть классик

           Как душил Дездемону Рогожин

           А Каштанку топил Герасим

           Петрарка и Пушкин – все было!

           Да и третий Толстой на нервы

           Все очень просто и мило - 

           Будешь первый О! Генри!

Слышится, как кто–то тоненько, мелодично поет: «О!..О!..О!..»  Потом этот голос берет более высокую ноту: «О!..О!..» И еще боле высокую: «О!..»

На экране возникает название фильма: «О!.. Генри!»

«Волосы Вероники»

(По мотивам рассказа О. Генри « Дары волхвов»)

К обыкновенному пятиэтажному дому из красного кирпича подошел обыкновенный парень. Впрочем, не такой уж он и обыкновенный. Необыкновенен он был тем, что во – первых держал в руках гитару, во –вторых, когда он смело, не взирая на мороз, снял пальто, то оказалось, что парень не просто парень, а жених. В костюме с отливом, да еще и с гвоздикой на груди. Парень громко торжественно откашлялся и запел:

Выйди красавица, выйди любимая,

Очень хорошая, самая милая

Самая, самая, очень при очень

Лучшая, нежная и многоточье…

После первых строк его душераздирающей песни в окнах дома показались девушки.  В одном окне длинноволосая, румяная толстушка, в другом тоненькая девушка с короткой стрижкой под мальчика, на балконе третьего этажа девица с гулькой и в очках, на соседнем балконе смуглая красавица. Все они смотрели на певца с надеждой. А он все пел и пел…

Кожа твоя белая при белая

Да и кто целовать тебя мог?

Даже солнце такое несмелое

Не касается твоих щек…

Смуглянка нахмурилась, и одной слушательницей стало меньше. Но певец не обращал на это внимания.

Локон длинный у тебя!

Золотистый, словно колос,

Все бы в мире отдал я

За один твой волос!

Девушка с короткой стрижкой обижено фыркнула и скрылась в квартире.

А какие ясные глаза!

С них бы воду синюю пить.

За версту ты узнаешь меня,

Так позволь же тебя полюбить.

Девица в очках показала певцу язык и ушла к себе.

Теперь парня слушала только синеглазая толстушка с длинными белыми волосами. Она умиленно улыбалась, не сводя с него глаз.

Стройная как будто Афродита,

           Вышла ты, наверное, из пены

          Хрупкая, ты легче и стройнее

           Греческой красавицы Елены.

Толстушка в слезах покинула балкон.

-Сережка! Ты это кому поешь? – парня по плечу постучала тоненькая девушка. В одной руке она держала тяжелую сумку, а в другой  маленькую живую елочку.  Девушка зло сощурила раскосые синие глаза,  и это, судя по всему, ничего хорошего парню не сулило. Девушка была удивительно красива. Но первое, что бросалась в глаза, это ее волосы. Чудесные, восхитительные волосы. Длинные белые локоны окутывали всю ее фигурку.

-Я… тебе пою… - растерянно ответил Сергей. 

В маленькой, бедно обставленной квартирке тепло и уютно. Девушка, взобравшись на стул, наряжает елку.  А Сергей поет ей свою песню.

Хрупкая, ты легче и стройнее

Греческой красавицы Елены…

-Какой еще Елены? – разозлилась девушка, и даже спрыгнула со стула. – Ленки? Да она же в два раза больше весит.

-Успокойся, Вероника! – рассмеялся Сергей. – Это другая Елена.

-Ну, смотри мне! – девушка погрозила ему кулачком. – А теперь уходи! У меня дела! – гордо сообщила она. – И вообще до Нового года осталось каких – то жалких 480 минут, а еще ничего не готово.

-Да что ты! До Нового года целых восемь часов, – успокоил ее Сергей.

Снег белый, ровный, как будто наполированный. Вот по снегу важно прошла ворона, оставив после себя крестики – следы тонких лапок. За ней пробежала большая рыжая собака.  Ворона  взлетела, а от собаки на снегу остались четкие круглые следы. Рядом со следами собаки и вороны свои следы оставили и чьи – то ботинки. Вороньи «крестики» резко обрываются, круглые следы уводят в строну, под елку, а человеческие ботинки ведут в дорогой огромный  магазин. Витрины светятся новогодними огнями, людей кругом много – целая толпа. И в этой толпе потерялся один знакомый нам парень  с гитарой за спиной.

Зазвенел колокольчик, и  Сережа, зашел в ювелирный магазинчик. Он долго тщательно вытирал ноги о коврик, с опаской поглядывая на блестящий, ослепительный пол.

На него снисходительно поглядывала некрасивая, сильно накрашенная продавщица.

-Добрый день! – поздоровался Сергей.

-Уже вечер, - поправила продавщица.

-Но ведь все равно добрый.

-Покупатель всегда прав, - грустно ответила продавщица.

-Как вы думаете, что можно подарить  девушке? – Сергей мельком взглянул на прилавок. Там сияли кольца, браслеты, сережки… У Сергея даже в глазах засияло.

-Ну, меня бы лично устроило только обручальное кольцо.

-У нее уже есть одно, – вздохнул Сергей.

-Счастливая! Чего ж ей еще надо?

-Я не знаю… - Сергей совсем растерялся.